Принцип равной оплаты за равный труд, или «каждому по труду», предполагает возможность сравнивать труд количественно.
После Октябрьской революции основным является стремление сравнивать труд непосредственно. В первом полугодии – по времени работы: оказалось неэффективно, вообще безуспешно. Затем – сдельщина. Дает реальный результат в одном виде производства. Но производства между собой несравнимы. Да и в пределах одного вида сравнимость достигается не всегда. Различие условий, например, технического оснащения, все разрушает.
А.Б.Разлацкий
О рынке рабочей силы
Принцип равной оплаты за равный труд, или «каждому по труду», предполагает возможность сравнивать труд количественно.
После Октябрьской революции основным является стремление сравнивать труд непосредственно. В первом полугодии – по времени работы: оказалось неэффективно, вообще безуспешно. Затем – сдельщина. Дает реальный результат в одном виде производства. Но производства между собой несравнимы. Да и в пределах одного вида сравнимость достигается не всегда. Различие условий, например, технического оснащения, все разрушает.
Где же выход? Нормирование, нормирование, нормирование… 60 лет крутится карусель нормирования.
А как при капитализме? Надо читать Маркса. Труд всех видов находит сравнение в стоимости. Стоимость есть мера, есть эквивалент общественно полезного труда.
А что такое стоимость? Стоимость есть математическое ожидание цены на свободном рынке. Вне свободного рынка нет сравнения общественной полезности, нет возможности установить стоимость.
А что у нас? У нас нет свободного товарного рынка с колеблющимися ценами. Мы строим цену исходя (якобы) из реальных трудозатрат. Но при такой твердой и принудительной цене нельзя ничего узнать о сравнительной общественной полезности товара, следовательно, нельзя получить никакого представления о стоимости товара. Примеров тому масса. Все, что мы называем «дефицит» - это товары, цена которых значительно ниже их стоимости. А какова стоимость? О ней мы можем судить по ценам на черном рынке, но только приблизительно: черный рынок не свободен, там оплачивается риск (продавцу или покупателю) и т.п.
Обратная картинка с затовариванием. Уценка залежалых товаров – это попытка привести цены в соответствие со стоимостью.
Ага! Не может, не может социализм обойтись без свободного рынка. Насильственно пытаясь уничтожить то, что является социальным законом, то есть законом природы, государство ведет бессмысленную борьбу. Закон берет свое, а государство от нежелания с ним считаться только теряет. К примеру, очевидная потеря – разность между государственной и черно-рыночной ценой дефицитных товаров.
А труд – тоже. Мы нормируем, нормируем, ух как нормируем! Стремимся занормировать все, чтобы – никаких упущений? А рыночная стихия – закон природы! – наводит свои порядки.
Что такое «невыгодные» работы? Да будь на них установлены трижды «научно обоснованные» расценки, делать их никто не желает. И чтобы хоть как-то наладить производство мы поднимаем расценки там, где «научная обоснованность» их занижает, мы ограничиваем фонд зарплаты, чтобы был стимул понижать необоснованные «научно обоснованные» завышенные расценки.
Но ведь делать это нас заставляют законы рынка рабочей силы! Мы сопротивляемся им, отчаянно сопротивляемся. Вместо того, чтобы понять природу, вместо того, чтобы управлять ей в тех пределах, в которых она это допускает, на основе познанных нами законов – вместо этого мы боремся, боремся вслепую, не желая видеть эти законы в упор. Это, что ли, марксизм?
Отмена нормирования, соревновательный принцип распределения работ – вот что соответствует социализму, вот что дает возможность употребить на пользу всем объективные общественные законы, действующие при социализме.
Copyright © Забастовки. Революция. Новости, политика. Партия Диктатуры Пролетариата. Все права защищены.
